Не грусти так сильно! Мы с тобой вместе отосмстим этим вампирам как следует, когда начнутся драки!
Я прывыкла, так что нечего страшного. - девушка улыбнулась. - При этом, с такими силами и такой королевой мы просто обязаны победить!
Роза улыбнулась уголками губ и закрыла глаза, отключив всё вокруг: и картины, и звуки, погрузившись в полную темноту. Прошло пару секунд и девушка услышала точно такое же дыхание, как и в первый раз. Открыв "в том мире" глаза, Роза увидела того монстра, чем-то подобного на волка, от вида которого в первый раз закричала. Она сжала кулаки. "Мысленно" подойдя к этому чуществу девушка медленно протянула руку. Подоядя ближе, Розама вспомнила, что это за существо. Аймон - повелитель льда посмотрел на де Бурд тоскливым взглядом и слегка нагнул голову, что бы девушка смогла его коснуться. От неожиданности Роза отдернула руку, но посмотрев с какой болью и грустью в глазах на неё смотрит повелитель, коснулась и провела несколько раз сверху вниз по кусочку шерсти на его голове, поглаживая и убрала руку. Аомон стал на одеу лапу, согнув другую и поклонившись рассыпался на множество маленьких звёздочек, которые неуспевая долететь до земли, гасли.
Розама улыбнулась уголками губ. Протянув руку вперёд в обоих мирах сосредоточилась. Девушка пыталась вспомнить, что есть самое холодное вещество на свете. Сам лёд? Он не настолько холоден. Но если его использовать вместе с чувством боли ненависти. Холод от предательства, от жестого обман, от смерти дорого тебе человека, от неописуемого желания убивать.
Роза представила себе кусок льда и все свои "больные" эмоции и чувства поместила во внутрь, замориозив их льдом. Прошло пару секунд и из этого кусочка льда выросла ледяная игла ввыерх, с довольно большой скоростью выпуская ледяные иглы-листочки из себя.
Открыв глаза де Бенд увидела то самое "дерево", которое видела и в "другом мире". Ледяные игла сверкали и переливались на солнце, и были похожи на большие кристаллы алмаза. Роза довольно улыбнулась.

Может передахнем? Сходим куда - нибудь в деревню, поговорим о своей жизни или еще о чем нибудь? Ты еще не устала от занятий?
Девушка в недоумении уставилась на учителя. Чего-чего, но такого поворота событий, Розама не ожидала, но быстро справившись со своими эмоциями, девушка улыбнулась  и легонечко нагнула голову.
- Ммм... Я конечно бы ещё позонималась, но так как, я и в правду устала, я только за. но думаю, что нам надо будет зайти в ваш кабинет на обратном пути. Может кто-то из учеников соизволил прийти? А мы его не дождались. - де Бунд засмеялась. Про себя девушка заметила, что у ней очень сильно увеличилось настроение и чувствовала она себя велеколепно, не смотря на лёгкую усталость.

Девочка неуверенной походкой шагает к окраине поля, тихо напевая несуразную песенку, скорее всего колыбельную. Погружённая в мысли, она позволяет взгляду внимательных пасмурных глаз бесцельно бродить по сырой земле. Поток солнечных лучей скользит по месиву огненно-рыжих волос, но особенно старательно освещает пояс из гальки, обвивающий живот ребёнка. На мгновение остановившись, Вирелисс острыми ногтями отрывает от рубашки особенно грязный кусок, своевольно рыжие волосы касаются лба. Губы девочки едва растягивает улыбка - взгляд сосредотачивается на особняком произрастающем дереве. Капля дождя опускается на оголенные плечики, смывая остатки радости из детской души. С тех пор, как Вирелисс устроила жилище рядом с существами, подобными ей, счастье так и не постучалось в её дверь. "Они такие же, как и дома", - думала девочка, "Они так же страдают из-за меня".

Вздрогнув, девочка в волнении поворачивается на звук голоса. Её взгляду предстаёт юная девушка, до ужаса крепко напоминающая тех неразвитых подростков, кого она боялась. Королева... Образ закалённой болью, отчаянно, мрачно уверенной женщины в дешёвой одежде с треском разбился о землю. Губы Вирелисс искажает непонимающая улыбка, слова едва уловимым шелестом срываются с языка: "Кто такая Росама, госпожа?".

Роза глубоко вздохнула и удобно разлеглась на ещё мокрой от дождя траве. Увидя, что на поле пришла ещё девушка и Ненси завела с ней разговор, девушка решила отдохнуть, так как подозревала, что разговор будет достаточно долгим. Своими ярко-зелёными глазами, де Бунд посмотрела на небо, впитывая все его краски как губка.
Сказки про то, что небо было голубое или серое, если не считать облаков - враньё. Небо - разноцветное. Оно переливается оранжевым, тем же самым голубым, зелёным и многими другими цветами. Это и делает его каким-то загадочным и очень далёким, но одновременно и близким. Облака же, делают его ещё более загадочным и возвышают до господ. Облака, как рабы, подгоняемые хлеставшими их ветрами. Жутко, но и обворожительно.
Девушка перевела взгляд на пришедшую. Ярко-рыжие волосы. В темноте можно было бы перепутать с небольшим костром, который горит где-то в лесу, если конечно смотреть свысока. Таинственные глаза, которые затягивали своей загадочностью. Розама улыбнулась от вида девушки, так похожей на одно из облаков.

Девушка несколько раз хлопнула ресницами, увидев как пришедшая улыбалась, и засмеялась смехом похожим на звон колокольчиков. Аккуратно поднявшись де Бунд потянулась. Лёгкий порыв ветра и вот волосы девушки уже пытаются улететь в далёкую дорогу, но только их не отпускают. Тучи открыли солнце и оно выпустила свои корни-лучики на землю.
-Ваше Величество, думаю мне пора. Сообщите, когда будет следующая тренеровка. - и Роза слегка виновато улыбнулась. Сделав пару шагов, де Бунд мнгновенно оказалась рядом с "костерком".
- Мы сами создаём мир вокруг себя. - сказала роза на ушко девушки, слегка нагнувшись.

Смех, подобный звону тысячи колокольчиков, едва, будто в тумане, касается слуха девочки. Возможно, он напоминает ей о чём-либо важном, но, не смотря на физическую слабость, Вирелисс никогда не показывает, что на самом деле чувствует. Да, и смех назло страданиям, и волосы цвета темнейшей ночи напоминают Вирелисс о ком-то, но ни на мгновение, ни на секунду не меняется выражение внимательных глаз. Лишь быстрый, но исполненный сострадания взгляд она бросает солнечным лучам, будто мучаясь тем, что ничем не может помочь. Когда девушка оказывается совсем рядом с Вирелисс, когда красивые губы шепчут "Мы сами создаём мир вокруг нас", она позволяет себе глубоко, с облегчением вздохнуть. Образ, тронувший душу, рушится - она бы никогда не произнесла подобного. Или она бы непременно добавила "И вот, посмотри, до чего мы досоздавались". Поток мыслей вновь оказывается нарушен словами, обращёнными к девочке. Теперь они принадлежали королеве, так разочаровавшей и испугавшей Вирелисс. "Вижу, с тобой что - то не так. Ты напугана, встревожена? Расскажи мне! Я не кусаюсь! Что же с тобой?" - игривой каруселью завертелась речь, проникая в разум слушающей. Значит, вопросы заданы ей? Она должна отвечать? Как бы девочка не старалась, ответ не приходил. Напугана ли она, встревожена ли? Что это за чувства, касались ли они её хоть раз? Пытаясь перебороть приступ осознания собственной никчёмности. Вирелисс с трудом выговаривает: "Никак нет, Ваше Величество..."

Заметив встревоженный взгляд королевы, девочка чувствует, как слёзы подступают к горлу. Она всегда, всегда делает несчастными окружающих. Когда Вирелисс была человеком, она мечтала, что когда-нибудь  окажется кем-нибудь другим, что это просто ошибка. Наступит время, когда она не будет никому причинять несчастья, представлялось девочке. Как же она ошибалась. Человек ли, оборотень ли, без разницы. Это она, маленькое ничтожное существо, не в силах изменить несчастный характер. До слуха девочки донеслись тёплые, почти нежные слова девушки: "- Хм... Ладно... Все - равно мне кажется тебе плохо..." Вирелисс хотела смущённо помотать головой, но ярость овладела ей. Она никогда, никогда не сможет быть счастливой. Каждую секунду она будет чувствовать боль, потому что по-другому... просто не может быть.
- Да, мне плохо! - не своим голосом произносит девочка, усмехнувшись совсем, как она.
Ласковое, смиренное лицо озаряет печать гнева, усмешка ещё сильнее растягивает губы... И ярость отступает, оставив место глухим рыданиям. Крупно вздрагивая, девочка убегает в сторону шелестящих вдоль оврага деревьев.

Девочка лет пятнадцати медленно, размеренно двигается вдоль поля, будто не решаясь войти в него. Наконец, она делает шаг по направлению к центру. Ветер играет с выбившимися из косы прядями пепельно-чёрных волос, то и дело подбрасывает витые шнурки на тёмной рубашке. Губы девочки едва, смиренно улыбаются, не мешая янтарным глазам бросать презрительные, самодовольные взгляды на окружающий мир. Отнюдь не идеальная, чуть ссутуленная осанка придаёт образу изящество и ещё больший оттенок эгоистичности. Медленно, чеканя шаг, она приближается к замершей посреди поля королеве, и только тогда смиренная улыбка превращается в поистине безумную усмешку. Девочка начинает говорить, и её голос звучит быстро, но красиво, с правильной интонацией и выражением.
- Вы королева? Да? Значит, вы знаете, где я могу устроиться на проживание? Я вновь прибывшая.
Нэн многозначительно приподнимает руку, сжимающую два дешёвых пакета с книгами. Внимательный, как и у Вирелисс, взгляд, не пропускает ни единой детали, изучая Её Величество.

Ни единое чувство, тронувшее лицо королевы, не скрывается от девочки. Она хладнокровно заносит наблюдения в записную книжку разума, тоненькой ручкой пряча за уши пряди цвета темнейшей ночи. Как и всегда при встрече с подростком, Нэн ощущает глубокое чувство превосходства, и гордость приятной волной разливается по детскому телу. Как же глупа и наивна, смешна и необразованна представшая перед ней. Она могла судить по одному неопытному взгляду, живо поведавшему Нэн основные принципы жизни девушки. Приятный, немного обеспокоенный голос, обращённый к ней, лишь ухудшил общее впечатление. Девочка в тысячный раз убедилась, что ни один подросток не сравнится с ней. "Приятно познакомиться! Я - да, королева оборотней, Ненси Де`Вольф.  А вы новенькая? И кажется мне, чем - то вы похожи на Вирелисс." И эта девчонка носит право называться королевой. Ну, раз уж так заведено...
- Да уж, приятно, Ваше Величество, - с презрительной усмешкой, однако с беспрекословным почтением в голосе произносит Нэн, - Я прибыла в поселение не больше двадцати минут назад и хотела бы поинтересоваться, где я могу разместить вещи. Насчёт Алисы - значит, вы уже знаете о нашем родстве. Странно, что мы показались вам похожими. Думаю, что явно не этим.
Длинный, изящный палец указывает на заострённое к подбородку лицо, разделённое напополам глубоким косым шрамом и украшенное замысловатым знаком на левой щеке. Нэн забавляло то, как, обыкновенно, отвращение отражалось на хорошеньких лицах при виде безобразной девочки, и с любопытством ожидала реакцию королевы. Едва заметно взгляд пропутешествовал направо, к тому месту, где, на коленях, не справлялась с рыданиями двоюродная сестра. Нэн уже давно заметила её, но не спешила догнать.

Презрительная усмешка королевы заставляет Нэн рассмеяться - звонко, чисто, с едва уловимым безумием - но внутри себя. Единственное, что оказывается заметно на лице девочки - наигранная растерянность, но она и привыкла называть себя хорошей актрисой. Сколько похотливых девчонок усмехались на то, как держала себя Нэн, и сколько раз она замечала, какими прекрасными они считают себя на её фоне. Красота совершенно не важна для Нэн. Если в глубине души она и чувствует боль при каждом неприязненном взгляде на изуродованное лицо, она лишь смеётся над своими чувствами. Всплеск эмоций, последовавший со стороны Её Величества, раззадорил девочку, особенно слова "возможно, я глупое дитё", на что так и хотелось ответить "несомненно". В отличие от Вирелисс, Нэн никогда не мечтала встретить королеву, не ждала встречи с ней каждое мгновение жизни. Она всего лишь имела представление о том, какой должна быть правительница. Пусть даже плохая. На несколько мгновений девочка замирает, занятая мыслями о том, что же эта глупышка совершила ради расы. Игривые потоки ветра едва касаются густых, не ухоженных волос и солнечные лучи путешествуют по изувеченному лицу. Наконец, девочка окончательно убеждается в никчёмности собеседницы и, шутливо проворчав о том, что ей негде жить, направляется в сторону двоюродной сестры. И ведь правда, многие на её месте стали бы жаловаться, что им негде жить. Она ничего подобного не сделала, она куда лучше остальных. А переночевать можно и на сырой земле.

Слёзы градом скатываются по раскрасневшимся щекам, опухшие губы бессвязно шепчут то ли проклятия, то ли молитву. Худенькие плечи дрожат в такт движению бури, поселившейся в душе девочки. Отчаяние и озлобленность теперь управляют ей - но более всего безжалостный, жгучий стыд за произнесённые слова. Мысль о том, что вновь придётся видеть Её Величество, смотреть в прекрасные, благородные глаза и вспоминать о произошедшем, ужасает Вирелисс. Думая об этом, она в приступе бессилия содрогается от рыданий. Только что-то внутри нежно шепчет, что теперь всё будет лучше. Нет, не по-другому, окружающие так же будут страдать из-за неё, но теперь вновь рядом будет она. Вирелисс замечает её худенький, чуть ссутуленный силуэт в самом центре тренировочного поля, и тут же тихая, всеобъемлющая радость наполняет лёгкие. Как же тяжело существовать без её презрительной усмешки, без обличительных слов и грубого смеха, как же прекрасно, что всё это обращено к остальным - а к тебе - только нежные, пусть и скрытые за доброй насмешкой слова. Как же необычайно и прекрасно, что столь жестокое и сильное существо умеет быть добрым и заботливым.

Вирелисс не смеет произнести ни слова, невольно любуясь подоспевшей сестрой. Искалеченное, отвратительное лицо в поглотившем поле полумраке кажется прекраснее любого симпатичного личика, какими владеют все здешние девушки. Глубокий шрам, разрубающий кожу, дорог до слёз, до боли, теперь выглядя в глазах девочки символом ума и трудолюбия, символом превосходства.
- А вы выросли, сестричка, - наконец слышит Вирелисс высокий, резкий голос, принадлежащий сестре.
Как долго она не имела возможности наслаждаться звуками столь прекрасного голоса, пусть так сильно ненавидимого многими.
- А ты совсем нет, Нэн. Или…, - на мгновение ласковые огоньки в глазах Вирелисс превращаются в настоящие фейерверки нежности, - Татьяна? Пожалуйста, - тоненькая ручка осторожно опускается на плечо младшей сестры.
- Нэн. Вы знаете, и никак иначе, - обрывает сестру девочка, брезгливо стряхнув руку, а затем насмешливо добавив, - Алиса.
Между ними витает тишина. Слова не смеют коснуться ни пухлых губ Алисы, ни тронутого шрамом рта Нэн. Тишина для сестёр красноречивее слов, правильнее, лучше их. Слова мешают, путаются под ногами, а тишина позволяет выразить чувства одним взглядом, пусть и скрытым за вуалью презрения. Ветер возвращается, на этот раз в остервенелом порыве подхватив толстую косу Нэн, перекинув её через плечо. Пламя волос Вирелисс, взбунтовавшись, языками пламени колыхается над головой хозяйки, но ветер, кажется, и не думает затихать. Быстрые слова Нэн топором палача разрубают тишину.
- Вы, наверное, заметили, что все здесь откровенные идиоты? Хамоватые твари, вот что я скажу.
Тишина вновь завладевает миром, но недолго ей торжествовать. Её пронзает тихий, смущённый смех Вирелисс.
- Знаешь, Нэн? - улыбается девочка, вытирая брызнувшие из глаз слёзы радости, - Иногда ты бываешь откровенно хамовата.

Мгновенно, голова Нэн поворачивается в сторону едва слышимых шагов. Взгляд, остановленный на ней, буравит, почти физически колет лоб девочки. Заметив то, что самоуверенная, граничащая с безумием усмешка растягивает губы сестры, Вирелисс поспешно дотрагивается влажной рукой до рукава Нэн. Медленно, успокаивающе, она поглаживает изящную руку девочки, но эгоизм и самодовольствие только сильнее связывают Нэн. Облизав пересохшие губы, она спокойным, ровным голосом заявляет:
- Спорим, что к нам хочет привязаться очередная глупышка-переросток? Вон, смотрите, Алиса, она в нашу сторону держит путь.
Несмотря на то, что нечто страшное в душе сестры растёт и крепнет с каждой секундой, Вирелисс позволяет себе улыбнуться. Стоило речам Нэн стать чуть возвышеннее, и будто невидимая рука матери прикасалась к её сердцу. О чём-то важном напоминали слова, но о чём же… Как же всё изменилось. Жизнь решила всё за них, всё-всё, не оставив возможности оставаться детьми. Желая зависеть от кого-то, они не понимали, что настало время, когда многие зависели от них, когда пора самим принимать решения.